«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России - Александар Михаилович

художника в сети «Facebook» отметила «бесчеловечную» (как ей показалось) атмосферу написанной в 2008–2011 годах серии петербургских городских видов под названием «Мрачные картины». Отвечая на комментарии 14 февраля 2012 года, Шинкарев риторически спрашивает: «Я удивлен: почему бесчеловечная? Бесприютная — ладно, но бесприютная — и есть самая человечная». Далее он подчеркивает преднамеренно провокационный характер серии и выделяет два порадовавших его комментария: одну посетительницу «почему-то дико развеселило название серии», а другой комментатор «от этой живописи вспомнил о мечте стать космонавтом»[39]. С учетом постмодернистского стремления полностью уравнять в правах настоящее и прошлое, высокую культуру и низовую, а также превратить в искусство сами формы вовлечения и участия можно сказать, что термин «ленинградский концептуализм», пожалуй, лучше всего описывает современное литературное творчество, живопись и публичные акции бывших участников движения.

«Митьки» — художники мимолетного жеста и подвижного жанра. В литературе они предпочитают малую форму, в изобразительном искусстве и социальных медиа — скромную, ситуативную (зарисовка, виньетка, портрет, пост в сети «Facebook»). Модель нонконформистского социального движения служит им отправной точкой для концептуализации протеста, построенной на обостренном понимании неоднозначной читательской реакции. Но можно ли считать протестным искусство, которое не несет никакого четкого политического послания? Совместима ли неопределенность с конфронтационной природой протеста? Помимо прочего, «Митьки» показывают, как идеологическая неопределенность и непоследовательность могут эмоционально приближаться к оппозиционности. Социальные сети «Facebook» и «ВКонтакте» позволяют Шинкареву комментировать и документировать собственное творчество при участии других людей, использовать живопись как повод для действия и взаимодействия. Социальные медиа стали новой динамичной площадкой для распространения антинормативного мировоззрения «Митьков». Некоторые их них, прежде всего Ольга, Александр и Катя Флоренские, выкладывают в «Facebook» свои картины, снабженные явно ненастоящими почтовыми марками разных стран мира, будто нарочно обращаясь к старым, более личным, интимным моделям коммуникации в эпоху новых технологий связи.

«Митьки» используют социальные медиа в качестве своеобразной постмодерной почты (можно назвать это явление «пост-модерном»), творя, если прибегнуть к терминологии Пьера Леви, «молекулярную политику» «умного города» в киберпространстве. В 1997 году — волей случая как раз в то самое время, на которое пришелся литературный и художественный расцвет «Митьков» как практиков, по выражению Марка Липовецкого, «наполовину пародийного, наполовину серьезного „юродства“», — Леви писал, что такая политика возникает из «детерриториализированных сетей глобальной экономики». Леви рассматривает такую импровизированную политическую ориентацию не столько как продуманное мировоззрение, сколько как образ жизни: речь идет о «ризоматических процессах», порождающих коллективное знание, которое предполагает не «формулирование [эксплицитной политической] программы», а скорее «образ действий, описание нескольких правил новой игры»[40]. Ростислав Евдокимов отмечает, что из соображений безопасности значительная часть ленинградского политического андеграунда организовывалась в наполовину автономные кластеры, каждый из которых представлял собой отдельную «ячейку» или «молекулу» в обширной горизонтальной структуре, которую можно назвать децентрализованной и лишенной руководителей[41]. Сегодняшнее присутствие «Митьков» в социальных сетях «Facebook» и «ВКонтакте» отражает и определенную интерактивность, и принципиальное размежевание с любыми официальными политическими организациями современной России, укрепляя идеал движения «без лидера», явившийся основополагающим принципом группы на заре горбачевской эпохи. В «постбрекситовскую» эпоху нативизма и идеологов одного послания, гегемонного и упрощенческого, отказ отвечать на вопросы о своей политической позиции может стать наиболее действенной формой бунта. В подлинном артистическом коллективе — как и при демократии — нет ни лидеров, ни последователей: есть только равноправные акторы.

ГЛАВА 1

МЕРЦАЮЩИЕ БЛИЗНЕЦЫ ЛЕНИНГРАДСКОГО АНДЕГРАУНДА: ДМИТРИЙ ШАГИН КАК ТВОРЕЦ И ТВОРЕНИЕ В КНИГЕ ВЛАДИМИРА ШИНКАРЕВА «МИТЬКИ»

Тогда же в моей жизни начались занятия волшебным искусством двухгитарного плетения. Тебе открывается, как много ты можешь, когда играешь на гитаре с кем-нибудь вдвоем, и то, на что вы способны вместе, — еще на порядок больше. Потом ты добавляешь и других музыкантов. В этом есть что-то приятно обволакивающее и возвышающее — находиться в компании людей, которые заняты совместным музицированием. Сказочный маленький мир, который неуязвим для окружающего.

Кит Ричардс. Жизнь (2010)[42]

Вот хитрейшие просто давно положили на все,

Налепив быстро мягкий мирок на привычных их телу костях,

Лишь смеются над нами, погрязшими в глупых страстях.

Им давно наплевать на любое твое и мое.

Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.

Юрий Шевчук (1988)

Дмитрий Шагин и Владимир Шинкарев, которые символически считаются основателями группы «Митьки», известны своими нарочито противоречивыми высказываниями и лукавой, уклончивой риторикой. Вот типичный пассаж из первой шинкаревской книги о движении (глава «Митьки и эпоха НТР»): «Как митьки относятся к прогрессу? Мне приятно констатировать, что митьки и в этом вопросе занимают самую мудрую позицию: они никак к нему не относятся»[43]. Оба художника как будто не случайно живут именно на сравнительно малолюдном, похожем на перепутье Васильевском острове: этот район Петербурга обладает сразу многими, подчас размытыми историческими идентичностями. Расположенный в дельте Невы, на карте остров напоминает формой арктический шельфовый мыс, зажатый среди тающих льдов. Беспорядочная застройка одной оконечности острова зданиями XVIII века сменяется прямоугольной планировкой, которая соответствует первоначально задуманной, однако не осуществленной системе каналов. Разрабатывая в 1716 году градостроительный план совместно с итальянским архитектором Доменико Трезини, Петр I предполагал отвести Васильевскому острову роль главного порта и укрепленного правительственного редута, однако с годами идея сделать остров административным нервным центром Российской империи была оставлена. Вместо этого на острове появились тихие жилые кварталы для среднего и рабочего класса, а также научные учреждения (в частности, здание Академии наук), которыми он славится сегодня.

О «Митьках» в Петербурге напоминают многие места (так, в квартире дома по адресу канал Грибоедова, 70 состоялась в 1984 году несанкционированная выставка их картин), но есть одно, которое навевает особенно сильную ассоциацию с движением, невзирая на отсутствие прямой связи с его историей. Фасад здания Российской академии художеств, расположенного неподалеку от Стрелки Васильевского острова, фланкируют два сфинкса XIV века до нашей эры, вывезенные с Ближнего Востока. В контексте окружающего пространства их лица, представляющие собой портретные изображения фараона XVIII династии Аменхотепа III в разное время жизни, производят странное впечатление. Российское правительство приобрело сфинксов у египетского в 1832 году; Николай I распорядился установить их перед тогдашней Императорской Академией художеств, в советское время переименованной в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина. Вместо того чтобы установить изваяния спиной к фасаду Академии, их поставили лицом друг к другу, словно нарочно желая придать им необычное расположение. На выщербленном худом лице сфинкса с головой бородатого молодого мужчины застыло